|
Отправлено: 01.01.07 17:22. Заголовок: Re:
а мне по барабану!!!Нестор Бегемотов
Главный корпус одного московского Института (тот корпус, где аудитории делятся на буковки "А", "Б" и другие) редактор известного альманаха "Пан Бэ" Нестор Бегемотов называл не иначе, как Смольным. А рокер Фил - тот как раз в фойе Смольного прижился. Как ни зайдешь кофе попить в кафе-автомате, всегда Фила увидишь. Сидит он обычно на скамеечке, курит или пьет со знакомыми. Если ты ему сегодня чем-то симпатичен, может даже рукой зазвать посидеть с ним рядом, поговорить о том, что вся музыка - это туфта, и что сейчас надо знать способы, как быстро заработать деньги.
- Предали меня все, - говорит Фил, щурясь. - Занялись бизнесом, шмотками всякими торгуют. Даже поиграть не с кем...
На эти слова басист Фила по имени Антон глубокомысленно кивает волосатой головой.
- Я знаю, как быстро заработать деньги, - говорит Фил, прикуривая. - Есть верный способ: продавать железобетонные столбы... У меня один знакомый на бетонном заводе есть...
- Лучше продавай свои автографы, - шутит на это Нестор.
- Автографы! - хмыкает Фил и выпускает дым сигареты в пространство. - Водку, привезенную из Харькова через проводника, тоже можно было бы продавать...
Эта реплика заставляет басиста Антона встрепенуться.
- Ну, Фил! - бросает Антон. - Проводник может и кинуть. Не отдаст нам ящик с водкой!
- Ну и козел! Не получит тогда свой заработанный червонец!.. Кстати, Нестор, дай два рубля!
- Два нет, - отвечает Нестор рассудительно. - Вот тебе три.
- Антон, дай ему рубль сдачи.
Антон делает вид, что роется по карманам.
- Не, у меня нету.
- Ладно. Я тебе потом рубль отдам, - говорит Фил. Небрежная пауза. - Когда попрошу у тебя пять...
Нестор задумчиво смотрит на самого талантливого из своих знакомых музыкантов.
- Слушай, а почему бы тебе не записать пластинку и не продавать свои песни? Смог бы отдать долги...
- Мои песни никто не купит, - уверено отвечает самый талантливый музыкант. - То, чем я сейчас занимаюсь никому зафигом не надо...
- Ну, это ты зря так говоришь. Я бы два твоих альбома с удовольствием выпустил, были бы деньги. Фил, а ты Тимшина не видел? - спрашивает Нестор о выбывшем басисте, с которым Фил успешно гастролировал.
- Нет, не видел... Слушай, почему я постоянно слышу об этом Тимшине? Он уже исторически не нужен.
- А кто же теперь исторически нужен?
- Сидоров тоже исторически не нужен, - говорит Фил после некоторых раздумий. - И Петров не нужен...
- А я, например, нужен? - волнуется Нестор.
Фил оценивающе осматривает редактора Бегемотова.
- Ты, может быть нужен. Если пойдешь со мной водку пить. А если нет, значит, и ты исторически не нужен.
Никто в этом мире никому исторически не нужен, на фиг!
Экскремент первый
Через десять минут у Фила Хорошего выход на сцену Дома Культуры одного московского Института. Он будет играть "панк". Фил и сам панк. Наверное, он стал панком, потому что в коммунистическую партию его принимать отказались.
Фил сидит перед зеркалом и красит волосы в желтый цвет. Гитарист Макс поехал проведать одну знакомую девчонку (у нее был сильный насморк) и задерживается. Басист Тимшин сидит в углу и ставит на гитару новые струны. Все колки сломаны и Тимшин пользуется услугами плоскогубцев. На подоконнике развалился Ударник. Имени его никто не знает, с ним познакомились полчаса назад, выяснив, что Ударник "классно стучит". Этот вытачивает из бруска деревяшки барабанные палочки, постоянно ругаясь. Изредка сквозь неразличимое слышится: "Блин, суки потные, все пальцы уже в занозах! Блин!". Руки Ударника все в занозах.
- Как меня уже все достало! - бросает Тимшин флегматично. - Быстрее бы оторваться отсюда к немцам. Пива баварского хочу...
- Блин! Какое в жопу пиво! - взрывается Ударник. - У меня все пальцы уже в занозах!..
К этому времени Фил делает уже вторую покраску своих волос и в зеркале наблюдает за своим басистом.
- Когда-нибудь, Тимшин, ты сопьешься и будешь играть рок-н-ролл на паперти, - говорит он невозмутимо.
- Фил! А у тебя есть вторая струна?
- Есть, - отвечает Фил. - Сними с моей гитары... Когда-нибудь я куплю себе "фендер" и обменяю его на видеомагнитофон.
- Фил! У тебя вторая струна не для бас-гитары! - говорит Тимшин, разобравшись в остроте. - Что ты мне мозги крутишь?
- Тимшин, ну ты козел! Конечно же она не для бас-гитары. И с виду она совершенно другая. Это же ТЫ играешь у нас на басухе!
Фил начинает накрашивать ногти, а Тимшин ругается по-английски (он так думает, что по-английски). Потом Тимшин кидается к окну, где сидит Ударник, и с воплем торжества сдергивает штору. Отрезав кусок проволоки, на которой висела штора, довольно улыбаясь, он возвращается в свой облюбованный угол.
В разговор вступает Ударник.
- Эй, кореш! Как там тебя... Фил! Мне стучать быстро? Ты что играть-то будешь?
- Я буду играть свои песни... - отвечает Фил задумчиво, после чего переходит на поучительный тон. - Слушай, чего ты гонишь? Главное стучи в ритм и в такт, и чтоб драйв был, понял?
- Ага, понятно. Чтоб драйв был...
Успокоившись, Фил снимает ботинки американского десантника и красит ногти уже на ногах.
В коридоре возникает неординарный шум - это редактор популяционного альманаха "Пан Бэ" по имени Нестор Бегемотов пробивается в гримерную сквозь толпу фанаток. Смачно расцеловав поголовное большинство фанаток как бы в виде пароля, Нестор просовывает очкастую голову в комнату с репликой: "А вот и я!"
- Обрати внимание, Тимшин, на этого ублюдка в зеркале, - равнодушно говорит Фил, теперь обрезая только что накрашенные ногти. - Самое забавное заключается в том, что это вовсе не мое отражение.
- Во, клево! - радуется Тимшин. - Чувак, подержи плоскогубцы!
Нестор влетает в комнату как пробка из бутылки шампанского и останавливается только возле Тимшина.
- Во, класс! Я такую басуху у Карамелькина видел! Дай посмотреть!
Нестор вырывает из рук Тимшина гитару.
- О, класс, дай померить!
Вешает бас-гитару на шею, подгоняет ремень.
- Ништяк! Барабаны!
Нестор подбегает к отпрянувшему Ударнику.
- Дай постучать!.. Ну дай, дай!
Стучит по барабану пионерский марш.
- А, класс! Нравится?
С палочками в руках и бас-гитарой на шее подбегает к Филу.
- Фил! Дай интервью, дай!
Фил не поворачиваясь, бьет редактора Бегемотова бутылочкой с лаком и прямо по голове:
- На!
Пораженный Бегемотов падает, опрокинув три стула. Лак растекается по его лицу, делая Бегемотова неузнаваемым. К Нестору подскакивает Тимшин.
- Фил! Ну ты козел! Ты мне гитару расстроил! Смотри, как грохнулась!
- Чуваки! - говорит Ударник, который вытачивает еще пару барабанных палочек (у него их уже штук пятнадцать - они часто ломаются). - А где гитара? Где ваш гитарист долбанный? Я уже достался здесь сидеть! Все пальцы уже в занозах!..
Помутневшим взглядом Фил осматривает помещение. Макс действительно не обнаруживается.
- Где... Макс? - спрашивает Фил гробовым голосом.
Тимшин и Ударник делают заинтересованный вид, внимательно осматривая гримерную. На их лицах написано глубокое непонимание происходящего. В дверь стучится, а потом заглядывает Директор ДК по фамилии Шкафчик.
- Ребята! Через две минуты ваш выход! - объявляет этот Шкафчик. - Только что отыгрался товарищ Кин-чев, публика разогрета.
Чрезмерно возбудившись от чувства собственной значимости, Шкафчик исчезает в дверях, снова попадая в руки фанаток.
Фил осматривает себя в зеркале, обнажает грязные зубы, втирает в лицо синий грим. После прихорашивания подходит к поверженному Бегемотову и пинает его в бок ботинком американского парашютиста.
Нестор приходя в себя, но еще не в себе:
- О, класс! Какие шузы! Где нарыл?
- Чувак, ты на гитаре рубишь?
- Соло? Лидер? - уточняет взволнованный Нестор.
- Здесь один лидер. Это я... Соло.
- Ну как, чего там... Долго что ли научиться...
- До выхода на сцену - одна минута.
- Тогда я готов! - говорит Нестор, встает и отряхивается. - Напой мне две первые песни, остальные я соображу.
- Я тебе буду аккорды говорить.
- А я не знаю аккордов.
Минуту они молча смотрят друг на друга. Наконец в гримерную вбегает Макс с гитарой и симпатичной девушкой под мышками.
- А я думал, что вы уже на сцене! Круто! Можно еще успеть!
Макс достает из чехла бутылку водки, высоко поднимает ее над выбритой головой.
- Во!
Музыканты заметно оживляются и подыскивают подходящий инвентарь. Макс разливает водку. Все с деланным удовольствием выпивают.
- Ну ты козел, Макс, - ворчит Фил. - Я только что вот этого чувака на гитару подписал.
Нестор с довольным видом уже достает из чехла гитару Макса.
- О, класс! Где нарыл? Примочка есть? Можно попробовать? Тяжелая, блин!..
В комнату снова вбегает директор Шкафчик, по виду которого заметно, что он в шоке: состояние шока создают его глаза, вылезающие из орбит.
- Все, ребята, хватит! Если вы сейчас не покажетесь на сцене, начнется погром! - кричит Шкафчик и, чрезмерно взволновавшись, убегает.
- Чувак, отдай гитару, она током бьет, - вежливо просит интеллигентный Макс редактора Бегемотова.
- Да подожди ты! Я такую песню сочинил! Во, слушай - это улет, это полный обсад, это больше, чем рок-н-ролл!
Фил идет на сцену в драном домашнем халате, взгляд его отрешен. Проходя мимо Бегемотова он больно бьет его пустой бутылкой из под водки по голове. Разговорчивый Нестор падает, как надпиленный дуб, опрокинув шкаф с комсомольскими призами и дипломами.
- Фил! Ну ты козел! - кричит Макс в возмущении. - Ты же мне гитару расстроил!
Он снимает гитару с бездыханного Нестора и бросается догонять Фила, Ударника и Тимшина.
- Фил! А что мы сегодня играем?
В комнате остается только неопознанная девушка Макса. Она вытаскивает из кармана плейер, одевает на Бегемотова наушники и включает кассету. Бессознательный Нестор с удовольствием прослушивает "Sex Pistols" и улыбается.
Девушка Макса подходит к окну и стоит, легка и недвижима, пятнадцать минут. А может быть и всю вечность.
Экскремент второй
О, да! Фил снова вышел на сцену!
Он подходит к микрофону и задушевно произносит: "Один, один, два!" Публика в зале тут же разражается радостными криками, становясь повсеместно "на уши". Фил надевает гитару и идет втыкать ее в пульт. Только что в гримерной он выпил стакан душистой водки. Сейчас захотелось повторить.
Команда, как во сне, делает вид, что настраивается. Фил наконец попадает джокером в пульт и возвращается, как завороженный, к микрофону. "Один, два, десять..." - снова многозначительно слышится из колонок. Фил, щуря глаза, высматривает в зале знакомых и кому-то даже говорит: "О, привет!", а потом, почти без паузы: "Козел!"
Тимшин, отрегулировав звук, приближается к Филу и они, отойдя от микрофона, долго спорят о том, какую песню петь первой. Одни из песен Фил сейчас подзабыл (но потом, по ходу дела, он их вспомнит), другие не знает как играть Тимшин, оправдываясь, что впервые их слышит о их существовании.
- Ну ты козел! Все играется в "ре". Обычный квадрат. Вот, смотри...
Фил начинает показывать Тимшину аккорды, зал шумно оживает, за стенами слышатся отдаленные, полные горечи, крики не попавших в зал чуваков. Гитарист Макс, почувствовав что-то неладное, делает один из своих "запилов" (это мягко сказано), полностью заглушив не только гитару Фила, но и вступившего Ударника. Последний, не узнавая почему-то песни, все же старается попадать в ритм, который угадывает по телодвижениям Макса.
С невозмутимым лицом Тимшин начинает вести басовую партию, которую он придумал накануне, сидя в ванной (иногда Тимшин сидит в ванной). Чтобы услышать свою гитару, ему приходится спуститься в зал и встать возле динамиков.
Публика вскакивает на сидения, ломает первые за этот вечер кресла, и вопит от восторга и благоговения что-то неразборчивое. Две симпатичные девчонки оперативно закидывают Фила своим нижним, хорошо пахнущим, бельем.
Фил, механически передвигаясь по грифу гитары, решает, что пора что-нибудь сказать в микрофон. Макс, однако, все пилит и пилит на своей черной и узкой гитаре, а Тимшин к этому времени выясняет, что его гитара не слышна совсем, потому что шнур выпал из гнезда усилителя.
- Да заткнись ты, гад! - кричит Фил Максу и тот выходит из "клинча" (это мягко сказано), недоумевающе глядя на Фила. Неужели тому не понравилась его нефиговая импровизация?
Фил бросает играть и под монотонный ритм барабанов начинает говорить в микрофон тихим и невозмутимым голосом текст песни, да так, словно собирается сейчас же броситься в туалет. Текст замечательной песни приходится выдумывать сразу из головы, что никогда Филу особенно не нравилось.
- Когда ты кидаешься нижним бельем в меня такого милого, в меня такого пьяного, я плохо сплю потом по ночам, прошу тебя перестань - меня уже тошнит!..
Тимшин, оперативно включив свою гитару, зажимает поочередно две струны, делая вид, что играет что-то весьма крутое, над чем много думал до этого, почти всю жизнь.
- Ништяк! Круто! А-а!!! - кричат зрители в зале.
Фил улыбается и идет отпить из бутылки пива, которую спрятал за колонку. Там он сталкивается с Максом, они начинают жадно пить из горла, не пользуясь руками (они заняты гитарами). Ударник следит за ними презираемым взглядом и лупит по барабанам. Все уже знают, что Ударник пьет исключительно водку Саратовского розлива.
Тимшин, поговорив с какой-то девушкой возле кулис, неспешно подходит к микрофону. Забрав его в рот, он начинает думать: что же он может сказать собравшимся чувакам, которые так любят их всех - и Тимшина и Фила? В голову почему-то ничего не приходит.
- А-а! - кричит он в микрофон на всякий случай.
- А-а!! - отвечают ему из зала.
- На! - кричит Тимшин, чувствуя, что попал в точку.
- На!! - отвечает публика.
- Кареверды! - вопит Тимшин, но завистливый Фил уже оттаскивает его от микрофона, пиная при этом ногами.
- Ну ты, козел, Тимшин! Это же мой микрофон! - возмущается Фил.
Поругавшись с басистом и про себя решив, что больше он его ни на один концерт не возьмет, Фил начинает петь второй куплет свой замечательной песни.
- Я летаю самолетом фирмы "Аэрофлот", отчего меня тошнит потом целый год, не подноси мне больше водки, старый коммунист, не подноси мне больше водки, меня сейчас стошнит! А-а! - лениво пропел Фил.
Тут Фила и в самом деле тошнит прямо на бородатого фотографа, необдуманно вставшего возле сцены. Этого не ожидал никто. Это было так необычно на сцене Дома Культуры, так ново!
- Ништяк! - скандирует зал. - Отпад! Улет! Ка-ре-вер-ды!
Фила снова забрасывают нижним бельем, но праздник портит директор ДК Шкафчиком, который одним мановением руки выключает всю аппаратуру и заявляет, что ТАКОГО он еще никогда не видел (словно мало на улице пьяных) и "лично он" участвовать в этом больше не собирается (и аппаратура его в том числе).
Музыканты облегченно вздыхают и идут в гримерную допивать водку, и там Фил говорит, что все они (кроме него) "козлы" и он больше с ними не играет ни во что, даже в карты, в "подкидного придурка".
Это вызывает небывалую волну энтузиазма среди Тусовки, все соглашаются, что Фил так знатно блевал на сцене, а эти "козлы" так ничего и не сделали. Даже Тимшин ничего не сделал, хотя мог бы поиметь кого-нибудь возле сцены. А все от того, что ленится, да и вообще, он уже исторически не нужен.
Вот так и кончилось обычное выступление необыкновенной команды "Орбита". Кстати, другой рокер по имени Хэнк, в то время числился в ДК работником сцены. После таких концертов он сдавал все найденное нижнее белье в комок неподалеку и мог жить некоторое время припеваюче. Он так и жил, но пел только свои песни, а Филовские - никогда. У Хэнка (это все знали) была мания величия.
Экскремент третий
После всего что было в гримерной, после гримерной, на улице, в какой-то общаге, на каком-то флэту, в комнате у знакомого чувака, Фил знакомится с каким-то таксистом и тот бесплатно (!) отвозит его на площадь Трех Вокзалов. Таксист как раз туда ехал, и не прогадал, потому что Фил забыл в кабине свою классную гитару.
Фил вырулил на заплеванную площадь и сразу же купил на сто рублей бутылку водки. Нашлись какие-то мужики, которые пили с ним из мягких, тут же найденных, пластмассовых стаканчиков, а потом изменили Филу у Фила на глазах с каким-то гопником из Казани, то есть, стали пить с ним, а на Фила махнули рукой.
Фил как раз собрался рассказать о необычайном концерте, в котором ему довелось поучаствовать и даже о том, что знаменитый редактор Бегемотов чуть было не взял у него интервью - до того Филу понравились сначала эти гады-мужики.
Фил пожал плечами и пошел послушать оркестр, играющий за деньги что попало. Фил был в восторге от трубача, который очень классно дудел в трубу. Фил хотел его подписать в свою команду, но отвлекся, потому что его стало тошнить.
К несчастью, вокруг была толпа народа и блевать было негде. Оторвавшись от преследовавших его двух проституток, Фил перешел улицу, чуть не попав под восемь разноцветных машин, и пробрался на занесенный снегом газончик, словно для Фила и созданный.
Облюбовав допотопную табличку "По газону не ходить. Штраф 20 рублей", Фил задумался - много это или мало?
Осознав, что у него не хватит денег даже на бутылку водки, не то что на выплату этого загадочного штрафа и заметно погрустнев, Фил теряет над собой контроль и его тошнит прямо на табличку.
После этого он чувствует себя совсем плохо, а вовсе не тот необычайный подъем, на который он так рассчитывал. Еле передвигая ноги, Фил подходит к остановке трамвая, не понимая, что барьер и колючая изгородь отделяют его от счастливых людей, ожидающих трамвая.
Уже глубокий вечер, но на остановке находится десятка два барышень - поклонниц Фила. Побывав на его концерте, они устроили пешую прогулку по Москве и теперь остановились на Трех вокзалах. Через минуту, признав в потертом субъекте своего Кумира, барышни стайкой слетаются к барьеру.
- Фил! Фил! - щебечут они, раздавая воздушные поцелуи. - Что вы там стоите? Идите сюда?
- Зачем?
- Ну что вы там один, что там делать, идите к людям! Лезьте к нам!
И действительно Фил делает несколько шагов к барьеру, но тут путается в колючей проволоке и, раня ноги, падает на снег.
- О, что же вы так неосторожно! - вздыхают барышни, пока Фил поднимаетя, охватив руками барьер.
Вблизи его лицо натертое гримом приводит в ужас, к тому же от Фила изрядно разит откушанной водкой, портвейном, снова водкой, пивом (это уже "на каком-то флэту"), и опять же водкой.
- Фил! А почему в своих замечательных песнях вы так отрицательно относитесь к женскому белью? - спрашивает одна из.
- Потому что я ношу мужское.
- Фил, вы так красивы и приятны на сцене, вы ведь в глубине своей культурнейший, наверное, человек, почему же вы так напиваетесь? - спрашивает вторая из.
- Потому, что у меня кончились деньги. Я бы напился еще и не так...
- Почему же вы так не дорожите собой?
- А это потому, что я ничего не стою, - печально отвечает Фил.
Барышни не успокаиваются и снова закидывают его вопросами.
- Скажите, а у вас есть девушка? У вас столько песен о любви! Откуда они берутся?
- Я их сочиняю, - честно отвечает Фил и снова отключается, падая на снег. Его снова тошнит, что уже совсем не интересно, да и не ново.
Тут с грохотом подъезжает обледеневший 50-ый трамвай и со скрежетом раздвигает свои двери (как уставшая куртизанка свои ноги). Весь народ (а он измеряется в сто двадцать голов), как тараканы рассыпается по остановке и лезет в Трамвай.
Барышни, полюбовавшись на своего кумира (на Фила), быстро убегают и, рассталкивая инвалидов, занимают места. Трамвай уезжает. Осиротевший Фил некоторое время приходит в себя, а потом снова плетется на звуки привокзального оркестра. Играют лезгинку.
Во время небольшого перекура Фил подходит к мужику с гитарой.
- Мужик! Дай я тебе песню клевую сыграю! Полный улет, увидишь! Меня Фил зовут! Дай гитару. Ну дай, дай!
- На-а! - раздается сзади и некультурный (то есть, не знакомый с Филом) кавказец бьет его по голове груженным чемоданом.
- А-а! - Фил падает на асфальт и приходит в себя через пятнадцать суток.
Как бы Эпилог
На втором этаже Дома Культуры сидят и пьют водку четверо - Фил, его Ударник, Хэнк и редактор Бегемотов. Выпив водку и рассказав грустные истории о любви, все слушают Хэнка, который, во-первых, совсем не пьет, и к тому же недавно решил стать кришнаитом.
- Еду я однажды в пятидесятом трамвае и вдруг вижу - что-то такое глобальное, огромное, зависает над городом...
Здесь Хэнк подробно описывает увиденное им Нечто, а потом добавляет:
- Наверное, это я Кришну видел...
- Да брось ты! Наглотался таблеток, вот и увидел!
- Нет, в самом деле видел, - говорит Хэнк и крестится по-кришнаитски.
Редактор Бегемотов, положа голову на руки, внимательно слушает Хэнка. По его щеке, как муха, ползет слеза.
- Ну видел, так видел, - говорит Фил, вставая. - Пойду отолью.
И Фил отливает прямо в углу, словно Дом Культуры - это глобальный такой, огромный общественный туалет.
- Фил, - говорит Ударник. - Тебя уже за это с пяти репетиционных баз выгнали, а ты опять отливаешь! Ладно бы, туалета не было, так он же внизу, на первом этаже!
- Да брось ты! Моя моча - как слеза невинного младенца. Враз испарится.
Тут появляется кучерявый директор Дома Культуры Шкафчик, принюхивается, приглядывается и говорит:
- Здравствуйте, ребята!
- Здравствуйте, - парирует невозмутимый Фил.
- Я бы хотел, - говорит директор, - чтобы вы перестали здесь пить водку и курить.
- Я не пью, - быстро говорит Хэнк, который числится в ДК работником сцены. И это правда.
- И не курю, - добавляет почему-то Хэнк и это тоже правда, это все знают.
- Вы Хэнка не трогайте. Он Кришну видел! - встревает в разговор Ударник.
- А мне Хэнк и не нужен, - отмахивается Шкафчик и отсылает Хэнка убирать сцену за какими-то скотливыми выступающими, а сам спрашивает, причем так, словно для него это вопрос жизни после смерти.
- Не отлил ли ты здесь где-нибудь, Фил?
- Что вы! Как можно! Туалет этажом ниже! - изумляется Ударник. - Просто немного водки выпили... Хэнк вот недавно Кришну видел...
- Я тебя, Фил, спрашиваю!
Фил мнется. Можно, конечно, соврать, но для Фила - отливать там, где он в настоящий момент находится - дело принципа, чуть ли не святое.
- Как слеза невинного школьника... - начинает оправдываться Фил.
А по щеке редактора Бегемотова ползет муха.
От издателя
Я поместил это произведение без ведома автора, так как не смог с ним связаться - скорее всего господин Бегемотов занят написанием новых шедевров. В данном произведении среди персонажей присутствует и автор этого сайта (Фил), поэтому я и взял смелость включить его в сборник.
P.S. Нестор, позвони Тимшину и давай встретимся как-нибудь.
*** На главную
Страница автора (Н. Бегемотова)
|
- участник сейчас на форуме